Вечная гармония в диалоге с собой

«Хорошо темперированный клавир» Иоганна Себастьяна Баха

Тема настоящего обзора — творчество одного из самых мощных гениев за всю историю музыки и одно из центральных его творений: Иоганн Себастьян Бах и созданное им масштабное собрание прелюдий и фуг под названием «Хорошо темперированный клавир» (ХТК).



Существует очевидное противоречие между относительно скромной, немногословной и поверхностной формой обзора, как такового — и грандиозным масштабом фигуры Баха и его творения. По отношению к Баху и его музыке вполне справедливо высказывание «невозможно объять необъятное». В обзоре будут затронуты лишь некоторые аспекты и факты жизни и творчества Баха, очень многое по объективным причинам останется за его рамками. Это не более чем краткое введение в мир Баха, эскиз плана лабиринта, которой облегчил бы интересующимся самостоятельное путешествие по нему, без риска заблудиться.
Родился Иоганн Себастьян Бах 21 марта 1685 года в Эйзенахе (Германия, Тюрингия). Фамилия Bach известна с 16 века, многие ее носители были музыкантами, в том числе Иоганн Амброзиус Баха, в семье которого Иоганн Себастьян был младшим, восьмым ребенком. Мать Баха Элизабет Леммерхирт ушла из жизни, когда ему было 9 лет, через год умер отец, и мальчика принял в семью его старший брат Иоганн Кристоф, который служил органистом в соседнем с Эйзенахом Ордруфе. Он обучал Иоганна Себастьяна игре на клавире. С пятнадцати лет Бах учится в вокальной школе Св. Михаила города Люнебурга, где помимо музыки изучает богословие, латынь, историю, географию и физику.
С 1703 Бах работает смотрителем органа, а затем и органистом церкви Св. Бонифатия в Арнштадте. Здесь он немало писал для органа. Первый биограф Баха Иоганн Николаус Форкель в своей книге «О жизни, искусстве и о произведениях Иоганна Себастьяна Баха» рассказывает, что в период работы в Арнштадте Бах самовольно (без ведома начальства) пешком отправился в Любек, где в течение почти четверти года изучал игру органиста церкви Св. Марии Дитриха Букстехуде, которого ставил очень высоко.
С 1706 года Бах занял пост органиста церкви Св. Власия в Мюльгаузене. Вскоре он женился на своей кузине Марии Барбаре из Арнштадта. Два сына Баха от этого брака — Вильгельм Фридеман и Карл Филипп Эммануил — стали известными композиторами.


В 1708 году Бах перебрался в Веймар, где проработал до 1717 года. Именно здесь началась работа над «Хорошо темперированным клавиром», первый том которого увидел свет в 1722 году, когда композитор работал уже в Кётене. На титульном листе рукописи Бах написал: «Хорошо темперированный клавир, или прелюдии и фуги по всем тонам и полутонам, как с большой терцией, то есть Ut Re Mi, так и с малой терцией, или Re Mi Fa. Для пользы и употребления стремящейся к учению музыкальной молодежи, равно как и для особого времяпрепровождения тех, кто в таковом учении уже преуспел, сочинено и изготовлено Иоганном Себастьяном Бахом, ныне великокняжеским ангальт-кётенским капельмейстером и руководителем камерной музыки. В 1722 году». Второй том, озаглавленный «24 новые прелюдии и фуги», Бах завершил в последний, Лейпцигский период своей жизни — в 1744 году, т. е. через 22 года после первого и за шесть лет до своей смерти.


В Лейпциге Бах занимал (пожизненно) пост кантора хора школы при церкви Св. Фомы (Thomaskirche), где также преподавал латынь и лютеранскую ортодоксию. В 1729 году Бах принял руководство Лейпцигской «Collegium Musiсum», основанной еще в 1701 году старым другом Баха Георгом Филипппом Телеманом; любопытно, что слава Телемана не уступала славе Генделя, и его ставили гораздо выше Баха, который был известен главным образом как органист.
В качестве названия двухтомного собрания прелюдий и фуг были взяты первые три слова сделанной рукой Баха надписи на титуле рукописного оригинала первого тома. В каталоге сочинений Баха «Хорошо темперированный клавир» (в оригинальной орфографии Das wohltemperierte Klavier) имеет обозначение BWV 846—893 (сокр. от Bach Werke Verzeichnis). Произведение представляет собой 48 пар полифонических пьес — прелюдий и фуг — длительностью около 2-3 минут каждая (редко длиннее или короче). Цикл состоит из двух томов, каждый из которых вмещает по 24 пары прелюдий и фуг во всех тональностях.
Как известно, октава содержит 12 звуков. Бах сочинил прелюдии и фуги в мажорных и минорных тональностях для каждого звука: 24 прелюдии и фуги в первом томе и столько же во втором.
Написать пьесы во всех тональностях позволила настройка клавира во введенном в обиход в 18 столетии т. н. равномерно темперированном строе. В соответствии с ним октава разбивалась на 12 равных полутонов (темперированный, значит, умеренный, выровненный). Использовавшийся прежде натуральный (или пифагоров) строй не предоставлял композитору возможности сочинять во всех тональностях, как и полную свободу модулирования (перехода из любой тональности в любую в рамках произведения), какую давал темперированный, потому что в натуральном строе чисто звучали не все, а лишь некоторые тональности — расстояние между полутонами натурального звукоряда было не одинаковым, потому что звуки образовывались не разделением октавы на равные части, а на основании другого математического закона, заключающегося в делении струны на 2, 3, 4 и т. д. частей (принцип обертонального ряда).


Некоторые специалисты считают, что Бах брал за основу не равномерную (строгую) темперацию, а т. н. «хорошую темперацию Веркмейстера» — на это указывают, кроме прочего, слова в названии сборника: «Хорошо темперированный». Веркмейстер предложил четыре вида «хороших темпераций» с чистыми «наиболее употребимыми» терциями — его строи представляют собой компромисс между идеальным, но не универсальным натуральным строем и неидеальным, но зато универсальным равномерно темперированным. После Баха темперированный строй стал использоваться повсеместно, что в 20 веке привело к растворению тональности в додекафонной (двенадцатитоновой или серийной) технике композиторов нововенской школы (Шёнберг, Веберн, Берг и др.). Вместе с тем, некоторые глубоко укорененные в музыкальной практике музыкальные инструменты, например скрипка, альт и др. до настоящего времени настраиваются в натуральном строе.
Изначально ХТК предназначался для исполнения на клавесине или клавикорде. Оба музыкальных инструмента относятся к семейству клавиров (или клавишных), однако в клавесине извлечение звука осуществляется щипком струны закрепленным на механизме кусочком птичьего пера (клавишно-щипковый принцип), а в клавикорде — ударом по струне т. н. тангента (клавишно-ударный). Орган — инструмент клавишно-духовой. Звучание клавикорда несколько мягче, чем клавесина. Сам Бах отдавал предпочтение клавикорду. Изобретенное при жизни Баха фортепиано ему не понравилось. Фортепиано демонстрировал Баху знаменитый органный и фортепианный мастер Готфрид Зильберман; роскошные органы Зильбермана звучат во многих баховских органных записях, в т. ч., одни из лучших созданных им инструментов — органы придворных церквей во Фрайберге и Дрездене.


Начиная с 19 века и особенно в 20-м клавирные сочинения Баха стали исполняться, в основном, на рояле. Большинство зафиксированных грамзаписью выдающихся интерпертаций ХТК Баха принадлежит пианистам; о них будет сказано ниже. Вместе с тем, к ХТК обращаются и исполнители-аутентисты, которые записывают цикл на клавесине, клавикорде, а также органе.
Во второй половине 18 столетия ноты ХТК получили широкое распространение в виде рукописных копий, а типографским способом были напечатаны лишь в 1801 году — спустя более чем полвека после смерти Баха.
Влияние ХТК на композиторов последующих поколений и на музыкальную культуру вообще было очень значительным, если не сказать огромным. В обиход вошло сочинение циклов полифонических и неполифонических пьес во всех тональностях. Известны подобные произведения Ф. Шопена (24 прелюдии и два опуса этюдов), Скрябина, Шостаковича… Циклы прелюдий и фуг сочиняли композиторы 20 века, в т. ч. Д. Шостакович (одно из самых значительных произведений в этом жанре после Баха) и Р. Щедрин.
Бетховен называл ХТК «музыкальной библией». В аннотации к изданной под RCA Gold Seal записи двух томов ХТК в исполнении Святослава Рихтера музыковед Лотар Хоффман-Эрбрехт называет произведение Баха «Ветхим заветом» для пианистов (а «Новым заветом» — 32 сонаты Бетховена). Сравнения отражают место, которое ХТК занимает в клавирной литературе, и, пожалуй, в музыке вообще.
Даже ставя перед собой задачу избегать патетических определений, сложно удержаться от сравнения «Хорошо темперированного клавира» Баха с музыкальной вселенной. Поразительны масштаб и щедрость создавшего цикл гения, ведь ХТК — не единственное произведение такого художественного уровня у Баха. Рискуя что-то упустить, можно вспомнить колоссальный — поистине трудно обозримый корпус произведений для органа, сокровищницу духовных и светских кантат, наконец, грандиозные «Страсти по Матфею», «Страсти по Иоанну», «Рождественскую ораторию» и Мессу си минор (полный цикл католического ординария при жизни Баха исполнялся лишь фрагментарно, а первый раз полностью — только в 19 веке). Другие клавирные сочинения Баха — 6 английских, 6 французских сюит и 6 партит, оставшееся незавершенным «Искусство фуги» с загадочной крестообразной четырехзвучной темой BACH (си бемоль – ля – до - си) — в нем полифоническое мастерство поднято на недосягаемый уровень; конечно, «Гольдберг-вариации», в истории создания которых есть любопытный русский след. Среди оркестровых опусов — 6 сюит для оркестра, «Бранденбургские концерты», «Музыкальное приношение». Инструментальные — 6 сюит для скрипки соло (3 партиты и 3 сонаты) и 6 сюит для виолончели соло….
Для Баха как человека и музыканта чуждым было ощущение себя Творцом гениальной музыки. Хотя он знал себе цену, умея добиваться хорошей оплаты своего труда. Помню, очень давно на занятиях по истории музыки на вопрос учителя «Почему Бах сочинял музыку?» кто-то из студентов ответил: «Потому что его родители, видя способности сына, стали обучать его музыке…». Дескать, двинули отпрыска по музыкальной линии… Ответ развеселил учителя… Бах просто занимался предназначенным ему делом, как и многие его предки и потомки, носившие ту же фамилию. Он сочинял музыку, руководил хором, играл на органе и клавире, чтобы содержать семью, большое число своих детей. Музыка была его ремеслом, а то, что непостижимым образом на Иоганна Себастьяна Баха в момент его появления на свет в Эйзенахе в марте 1685 года упала искра Божья, — это дело другое.
Показательно отношение Баха к своим клавирным сочинениям, большинство которых (включая ХТК) он считал сугубо инструктивными (предназначенными для обучения игре на клавире) или нужными не более чем для приятного времяпровождения. Известно суждение, что Бах сочинил ХТК для демонстрации преимуществ равномерно темперированного строя.


Музыка Баха пережила длительный период почти полного забвения. Возвращение ее к жизни состоялось после исполнения «Страстей по Матфею» под управлением Ф. Мендельсона 11 марта 1829 года (спустя сто лет после написания «Страстей»). Последовавшие за ним представления «Страстей» (в т. ч., вскоре, в день рождения Баха) произвели огромный резонанс в Германии и за ее пределами.
Гете, довольно поздно познакомившийся с музыкой Баха, за два года до исторического исполнения «Страстей по Матфею» выразил свое ощущение от нее словами «вечная гармония в диалоге с собой».
Музыка Баха иногда воспринимается как что-то сверхакадемическое, сухое и заумное, а сам композитор представляется в образе плотного бюргера в парике, непременно со сдвинутыми бровями. А ведь Иоганн Себастьян Бах был человеком… нормальным. Был вспыльчивым, строптивым по отношению к начальству. Случалось, он оказывался под арестом, например, после потасовки с фаготистом (на репетиции Бах обозвал его «свинячим фаготистом», а тот встретил Баха с дружками на улице для «выяснения отношений») или после вышеупомянутой самовольной отлучки из Арнштадта в Любек, с целью послушать орган Букстехуде; зимой 1717-го герцог Веймарский арестовал Баха почти на месяц за постоянные просьбы согласиться на переезд с семьей в Кётен…


Существует не так уж много записей «Хорошо темперированного клавира», а выдающиеся прочтения вообще можно пересчитать по пальцам одной руки. Это объясняется не столько склонностью или не склонностью музыкантов к музыке Баха, а скорее тем, что для исполнителей ХТК представляет собой художественную, да и чисто техническую задачу высшей категории сложности. История фортепианного искусства прошлого века знает немало выдающихся и даже гениальных интерпретаторов, однако записей ХТК не так уж много. Некоторые пианисты-титаны, например, Эмиль Гилельс, исполняли ХТК только частично, другие делали записи, которые нельзя признать безусловно удачными (среди них, например, Вальтер Гизекинг).
Первую запись ХТК на клавикорде осуществил в начале 1930-х британский мастер музыкальных инструментов, скрипач, клавесинист и один из родоначальников аутентичного исполнительства Арнольд Долмеч. На клавесине в 1949–1953 гг. цикл записала Ванда Ландовска.


Первая фортепианная запись принадлежит выдающемуся швейцарскому пианисту Эдвину Фишеру (середина 1930-х, студия №3 Abbey Road). Запись Фишера до сих пор сохраняет большую ценность благодаря присущим ей наряду с высоким мастерством необыкновенной свежести, благородства и искренности переживания. Игру пианиста достаточно полно характеризуют сказанные им же слова: «В исполнении должна пульсировать жизнь; крещендо и форте, которые не пережиты, выглядят как искусственные». Трактовка Фишера значима еще и потому, что запечатленный в ней «романтический», рефлексивный Бах контрастирует с сегодняшними исполнениями, нередко формальными, сконструированными, «математическими», с Бахом «в клеточку»…


Общепризнано, что одно лучших претворений ХТК оставил Святослав Рихтер. Его запись двух томов, осуществленная в Зальцбурге в 1972-73 гг. — это исполнительский мейнстрим в лучшем смысле слова и одно высочайших достижений самого Рихтера. В данном случае немаловажно, что немец по национальности (Рихтер был немцем наполовину) играет музыку немецкого гения. Не случайно столь убедительными были его Бетховен и Шуберт.


Почти одновременно с Рихтером записал ХТК выдающийся немецкий пианист Фридрих Гульда. Феномен Гульды любопытен тем, что значительную часть своей жизни артист колебался между двумя полюсами: классической музыкой и джазом. Интеллектуальная, необыкновенно тонкая и изысканная игра Гульды отличается высокими художественными достоинствами и его ХТК, несомненно, сохраняет свое значение сегодня, спустя более 40 лет после появления.
Художественно содержательную запись ХТК на клавикорде осуществил в 1963 году выдающийся американский специалист по барочной клавирной музыке Ральф Киркпатрик (два тома изданы под лейблом Archiv Produkrion). Не менее значительные клавесинные воплощения создавали другие видные мастера: Густав Леонхардт (1960-70) и великий немецкий слепой органист и клавесинист Гельмут Вальха (1975; Вальха дважды записал всего органного Баха, в стерео и моно вариантах, а также «Искусство фуги» на органе).


Запись прелюдий и фуг сделал Кит Джарретт (ECM New Series); эта отличающаяся немалыми достоинствами серьезная и вполне академическая интерпретация тем более удивительна, что имя Джаррета связывают, в первую очередь, с джазом (здесь можно вспомнить вышеупомянутого Фридриха Гульду, а также то, что ряд видных джазменов усердно изучали Баха, совершенствуя искусство импровизации). Еще одна необычная особенность этой большой работы заключается в том, что первый том артист записал на рояле (1987), а второй — на клавесине (1990). В дискографии Джарретта есть записи Французских сюит и «Гольдберг-вариаций» Баха, клавирной музыки Генделя и 24 прелюдий и фуг Шостаковича.
В области претворения музыки Баха видное место занимает масштабный проект, осуществленный штутгартской «Bach-Collegium» под управлением Хельмута Рилинга, авторитетнейшего специалиста по творчеству Лейпцигского кантора. «Bach-Collegium» и компания Hänssler Classics записали на высочайшем, подчас эталонном уровне едва ли не всю созданную Бахом музыку. Отдельно нужно сказать о записи «Страстей по Иоанну», вероятно, лучшей в дискографии это сочинения. Среди прочего в собрании есть достойная самого пристального внимания запись обоих томов ХТК в исполнении Роберта Левина (2000). В этой изумительной версии звучат сразу три инструмента клавирной группы: клавесин, клавикорд и орган.


Рассказ о воплощениях клавирной музыки Баха совершенно невозможен без упоминания имени великого канадского пианиста Глена Гульда. Бах Гульда — явление уникальное. ХТK и другие клавирные сочинения Баха необыкновенно остро и в высшей степени своеобразно (без какой-либо вычурности) преломились через призму его артистического гения. Над записью ХТК Гульд работал с 1962 по 1971 год. Необычность этой грандиозной интерпретации обусловлена в значительной мере тем, что Гульд, по собственным его словам, всегда стремился отказываться от общепринятых подходов к прочтению того или иного авторского текста. Известно, что Гульд относился с большим почтением к искусству великого немецкого пианиста Альфреда Шнабеля, однако вряд ли существуют две настолько разные фигуры, как Гульд и Шнабель. Огромная сила воздействия на слушателей гульдовского Баха объясняется, с моей точки зрения, также тем, какими, в сущности, были отношения между ним и творцом музыки. Обычную для музыкантов позицию можно выразить следующими словами: «Композитор — творец, а мы — всего лишь скромные его слуги» (известны слова Баха, который утверждал: «чтобы хорошо играть на клавире, нужно вовремя нажимать нужные клавиши»). Однако, слушая Гульда, тебя не покидает ощущение, что пианист ставил себя не ниже Баха, а вровень с ним. Бах выполнил свою работу в 18 столетии, а спустя века его музыку воссоздает артист-исполнитель, который не может ограничиваться своевременным нажатием нужных клавиш… Игре Гульда свойственна необыкновенно высокая концентрация мысли и музыкальной экспрессии. Не случайно его записи пользуются такой огромной популярностью.


При обсуждении интерпретаций ХТК не часто упоминается имя артиста, оставившего одно из наиболее значительных прочтений прелюдий и фуг. Это Самуил Фейнберг, выдающийся российский пианист, профессор Московской консерватории. Фейнберг записал ХТК в 1958-61 гг., незадолго до своей смерти. Исполнение неровно по качеству, однако о нем можно то же, что в свое время было сказано об Эдвине Фишере: «даже фальшивым нотам Фишера свойственно благородство высокой культуры, глубокого чувства». Звучание рояля Фейнберга непостижимо и неповторимо. Фантастически ясной и пластичной предстает в его исполнении вся полифоническая ткань. Бах Фейнберга не похожа ни на один другой — на Баха Гульда, Рихтера… Одна из восхитительных баховских записей Фейнберга — «Ария, варьированная в итальянской манере».


В тройку величайших интерпретаторов ХТК я включил бы Гульда, Рихтера и Фейнберга. Если говорить о пятерке, то можно добавить Фишера и Киркпатрика. Не хотелось бы, чтобы читателям представлялся некий пьедестал: 1-е место, 2-е и т. д. Эти воплощения равновеликие, по крайней мере, в пределах тройки. К тому же мнение автора этих строк в некоторой степени субъективно. Каждый должен открывать для себя своего Баха.


Если кто-либо, кто еще не оказался в плену музыки Иоганна Себастьяна Баха, найдет к ней дорогу — через «Хорошо темперированный клавир» или другие его шедевры, — то никогда об этом не пожалеет. Бах не просто доставляет высокое слушательское удовольствие, открывая много подлинных музыкальных красот, но и позволяет заглянуть внутрь себя («вечная гармония в диалоге с самим собой»). Эта музыка органически экологична для психики — она, кажется, выстраивает в нужном и естественном порядке все молекулы организма слушателя. При всем ее величии, в ней, повторю, нет ничего заумного. Она предполагает разные уровни постижения. Вслед за верхним, содержащим изысканное кружево полифонии и череду ярких и рельефных образов, следуют другие, вглубь и вширь: интеллектуальный, философский, религиозный…

Редакция Hi-Fi.ru